Неприветливые горные долины, глубокие ущелья и одинокие тропы в окружении заснеженных вершин — суровая земля Афганистана за всю свою историю не привечала никого, кроме воинственных и диких местных народов. Это место недаром называют «кладбищем империй» — здешние воины считают себя потомками тех, кто оборонялся от войск Александра Македонского. В конце XX века Афганистан вновь стал местом столкновения интересов крупнейших игроков мировой политики, и после этого одной сверхдержавой стало меньше. «Лента. ру» рассказывает о том, зачем СССР ввел войска в Афганистан, как проходила последняя советская война и чем это кончилось для всех ее участников.

В XIX веке земли, населенные афганскими племенами, были буферной зоной между русским Туркестаном с севера и Британской Индией с юга. Противостояние двух империй в Средней Азии, которое историки называют «Большой игрой», не ограничивалось шпионажем и борьбой за политическое влияние. В 1885 году конфликт чуть было не перерос в полноценную войну: в бою на реке Кушке афганцы сражались против русских войск под руководством британских офицеров. После переговоров о границах войне не дали хода, но игра продолжалась. В 1917 году Российская империя пала — не без участия британцев, а спустя два года, в 1919-м, король Аманулла-хан объявил независимость Афганистана от Великобритании и отстоял право на эту независимость в короткой, но кровопролитной войне.

Большевики с их идеями мировой революции хотели с помощью Афганистана развязать сопротивление Британской империи в Индии, но оказались слишком заняты собственной Гражданской войной. Однако соперничество с англичанами и американцами продолжилось в холодной форме и длилось много лет, с одним лишь перерывом: в 1941 году английская и советская разведка объединили усилия, чтобы выдавить из Афганистана немецких и итальянских агентов и не позволить афганцам действовать в интересах Оси.

Расцвет партнерских отношений пришелся на 1950-1960-е годы, когда страной правил Мухаммед Захир-шах. После победы во Второй мировой войне международные позиции СССР укрепились — это повлияло и на связи с афганскими властями. Падишах много раз посещал Советский Союз и принимал у себя советских чиновников высочайшего ранга. Как для многих других стран, для Афганистана дружба с коммунистами была ценна всесторонней экономической поддержкой — торговые договоры, многомиллионные кредиты, строительство инфраструктуры практически с нуля.

К концу 1970-х годов на построенных с помощью СССР заводах производилось 60 процентов всей промышленной продукции страны, советские ТЭС и ГЭС вырабатывали 60 процентов всей электроэнергии, 70 процентов имеющихся в стране дорог — 1500 километров — были построены советскими специалистами. Всего с 1954-го по 1978 год СССР потратил на Афганистан около 1,3 миллиарда долларов. Другие страны тоже помогали афганцам, но советская помощь составляла более половины всех иностранных инвестиций.

За экономическим влиянием, как водится, следовало влияние политическое: каждый пятый афганский студент, обучающийся за рубежом, учился в Советском Союзе, там же проходили подготовку тысячи военных специалистов. С середины 1960-х оформляться левая оппозиция, в 1965 году была основана марксистско-ленинская Народно-демократическая партия Афганистана (НДПА).

Почти сразу она раскололась на две фракции. Основатель партии Нур Мохаммад Тараки был лидером фракции «Хальк» («Народ»), члены которой верили в эффективность радикальных социалистических реформ. К радикальным халькистам относился и Хафизулла Амин, получивший степень доктора философии в США. Более умеренную фракцию «Парчам» («Знамя») возглавлял Бабрак Кармаль. Ее представители не были в таком восторге от ленинского марксизма, в большей степени склоняясь к левому национализму и умеренному социализму. НДПА еще при Захир-шахе сумела пройти в парламент, но консервативному исламскому правительству все это не нравилось, власти мобилизовали духовенство на борьбу с социалистами, закрывали их газеты и вели против них пропаганду.

Неудивительно, что НДПА поддержала президента Мухаммеда Дауда, двоюродного брата Захир-шаха, когда в 1973 году тот, дождавшись отъезда монарха за границу, устроил бескровный переворот и учредил Республику Афганистан. Его реформы были не по нраву исламистам: представители исламского духовенства, армии и полиции, а также консервативные политики неоднократно пытались устроить заговор и свергнуть Дауда, но он удерживался у власти с помощью репрессий и казней. В ходе очередной попытки восстания в 1975 году был ранен и чудом спасся Ахмад Шах Масуд, будущий полевой командир моджахедов, а тогда — простой боец группировки «Мусульманская молодежь».

Исламисты считали, что Дауд попустительствует коммунистам: в его политической программе была и социалистическая, и революционная риторика. Однако и левым, и их союзникам в СССР вскоре стало ясно, что на самом деле курс Дауда мало отличается от политики, которую проводил его кузен. Члены НДПА снова подверглись политическим репрессиям. К тому же, в отличие от Захир-шаха, который вел независимую политику, но симпатизировал Советскому Союзу, президент больше внимания уделял отношениям с западными странами и соседним Пакистаном, который в то время во многом зависел от Великобритании.

Несмотря на идеологическую близость большевиков и НДПА и активные контакты последних с советскими спецслужбами, нет прямых доказательств того, что СССР участвовал в организации революции в Афганистане. Напротив, в КПСС старались предупредить союзников, что в столь нестабильной обстановке переворот опасен, — общество все больше поляризовалось, разделяясь на исламистов и коммунистов. Но даже если афганским социалистам не обещали прямой поддержки, им достаточно было знать курс внешней политики Советского Союза: революционеры в Анголе, Эфиопии, Мозамбике и других странах третьего мира получали от большевиков все, что требовалось для установления социалистического режима.

У сотрудников КГБ до определенного времени не было полной информации о готовящемся в Кабуле выступлении — Хафизулла Амин запретил однопартийцам вводить в курс дела советскую разведку. Один из них, однако, выдал все планы. У Москвы была возможность предупредить Дауда и предотвратить переворот, но это означало бы верную смерть идейных соратников КПСС и потерю влияния. Президента оставили в неведении.

На то, как именно должна смениться власть в Афганистане, у халькистов и парчамистов были разные взгляды: радикалы хотели вооруженного восстания, умеренные социалисты — мирных народных демонстраций. Но дальнейшие события не оставили революционерам выбора.

17 апреля 1978 года погиб один из важных членов НДПА — член умеренной фракции Мир Акбар Хайбар, бывший главный редактор оппозиционной газеты. По слухам, он был застрелен по приказу президента. Его похороны переросли в многотысячную антиправительственную демонстрацию в столице — по улицам Кабула шли колонны под красными флагами, люди выкрикивали революционные лозунги. Спустя неделю правительство заключило под стражу Тараки, Амина, Кармаля и всех остальных лидеров НДПА, но Амин успел передать своим союзникам в войсках приказ о начале восстания.

Утром 27 апреля президентский дворец окружили подразделения 4-й танковой бригады. При поддержке авиации они обстреляли дворец. Вечером этого дня по радио объявили о «саурской революции» — по названию второго месяца персидского календаря на дари, языке афганских таджиков. Всю ночь восставшие штурмовали дворец. Остатки верных президенту частей пытались прорваться к столице, но преимущество было не на их стороне. К утру 28 апреля сопротивление было подавлено. Дауд, его семья и приближенные были убиты.

Должность президента упразднили. Второй, Демократической Республикой Афганистан (ДРА) управлял Революционный совет, председателем которого стал основатель НДПА Нур Мохаммад Тараки, должность его заместителя занял Хафизулла Амин. Как полагается, флаг страны из трехцветного стал полностью красным, с герба убрали исламские элементы и добавили красную звезду, а девизом сделали слоган о пролетариях всех стран. 30 апреля Советский Союз официально признал новое правительство.

Придя к власти, Тараки объявил, что дальше страна пойдет в светлое социалистическое будущее по пути марксизма-ленинизма. В Москве в тот момент верили в возможность прыжка из феодализма в социализм, поэтому новую политику всячески поддерживали. В Афганистане были открыто сформированы представительства КГБ, в которых работали советские специалисты.

Реформы новой власти были типичными для любого коммунистического режима. В рамках борьбы с неравенством государство обрушилось на землевладельцев — не только на крупных, но и на средних, которых среди пострадавших от перераспределения ресурсов было большинство. Специальными декретами упразднили ростовщичество; предоставили женщинам равные права с мужчинами, а это означало совместные школы и отказ от хиджабов; установили минимальный возраст вступления в брак. Коммунисты отменили принудительные замужества и обычай махора (выкупа за невесту) — традиции, корни которых уходили в века.

На фоне повальной неграмотности власти они организовали в деревнях программу ликбеза, но чтению и письму обучали в принудительной форме, параллельно с жесткой пропагандой. Она, в характерном для марксистов ключе, объявляла религиозные обычаи устаревшими и подлежащими забвению.

Консервативное, бережно хранящее свои традиции население реагировало на перемены ожидаемо и весьма радикально: в первые же месяцы новая власть столкнулась с вооруженным сопротивлением, которое становилось все более жестоким, постепенно перерастая в гражданскую войну. Те, кто даже в заигрывании Дауда с социализмом видели коммунистическую — и, как следствие, атеистическую и иностранную опасность, при НДПА без промедления встали на тропу джихада. Реверансы безбожников-социалистов в сторону ислама ни у кого доверия не вызывали.

На сопротивление общества коммунисты отвечали репрессиями, подключая к подавлению восстаний армию. Те афганцы, кто не ушел в горы с оружием, бежали из страны целыми кишлаками — за годы власти НДПА из Афганистана уехало около миллиона человек. Солдаты и офицеры массово переходили на сторону антиправительственных группировок. Те же все увереннее двигались к радикальным исламским позициям, при поддержке из Ирана и Пакистана, деньги на которую выделяли США.

18 марта 1979 года Тараки впервые позвонил в Советский Союз с просьбой ввести войска. Ему отказали. Глава советского государства Леонид Брежнев тогда сказал основателю НДПА: «Вопрос о вводе войск мы всесторонне рассмотрели, тщательно взвесили, и скажу вам прямо: этого делать не следует. Это сыграло бы лишь на руку врагам — и вашим, и нашим...» Стороны, однако, договорились о помощи деньгами и оружием. Кроме того, СССР увеличил в десять раз — до 4,5 тысяч — число своих военных советников в ДРА, а также сформировал из таджиков, туркменов и узбеков специальную часть ГРУ — так называемый «мусульманский батальон», или «мусбат». Его задачей была охрана главы афганского государства, однако позже он сослужил советской стране совсем другую службу.

В попытке удержать власть халькисты прибегали к все более радикальным мерам, напоминающим сталинский террор: бывшие соратники из фракции «Парчам» вдруг тоже оказались врагами социалистического строя. Многие из них были брошены в тюрьмы и казнены — некоторые спаслись лишь благодаря вмешательству СССР. В их числе был лидер парчамистов Бабрак Кармаль, бежавший в Советский Союз. Повторяя тезисы о репрессиях Дауда, на фоне которых НДПА пришла к власти, новые власти в кратчайшие сроки догнали и перегнали предшественника в жестокости.

СССР, надеясь стабилизировать ситуацию и вернуть влияние более умеренным коммунистам, поставил на Тараки: тот попытался убрать непредсказуемого соратника — сначала политическими, а затем и насильственными методами. Однако Амин шел на шаг впереди — он выжил в покушении 14 сентября 1979 года и через два дня сместил главу государства. Четыре министра, имевшие плотные связи с КГБ, сразу после покушения тайно бежали из страны, и не зря — отстраненный от должности Тараки спустя неделю был задушен подушкой. Это шокировало советских руководителей, особенно тяжело гибель афганского коллеги переживал Брежнев.

Это убийство окончательно лишило Амина доверия СССР — он это понимал, но продолжал заваливать Москву просьбами о помощи, во всеуслышание объявляя Советский Союз «лучшим другом Афганистана». На короткий период его лидерства приходится 7 из 19 запросов о вводе советских войск. Параллельно с этим, как позже заявил КГБ, он стал налаживать отношения с Пакистаном, через который он планировал выйти на США в отчаянной попытке изменить внешнеполитический курс. Этого в Советском Союзе допустить не могли.

Когда афганские лидеры впервые попросили о помощи, против ввода войск высказались все члены Политбюро. На заседании в марте 1979-го министр иностранных дел Андрей Громыко заявил: «Все, что мы сделали с таким трудом в смысле разрядки международной напряженности, сокращение вооружения и многое другое, — все это будет отброшено назад. Все неприсоединившиеся страны будут против нас (...) Нам надо иметь в виду, что юридически нам не оправдать ввода войск. Согласно Уставу ООН, страна может обратиться за помощью, и мы могли бы ввести войска в том случае, если бы они подверглись агрессии извне. Афганистан никакой агрессии не подвергается. Это их внутреннее дело, бои одной группы населения с другой».

Брежнев до последнего был против ввода войск, но угроза превращения соседнего государства из «без пяти минут социалистического» в еще один сателлит США казалась слишком серьезной. В феврале 1979 года в соседнем с Афганистаном Иране произошла исламская революция, навсегда изменившая Ближний Восток; осенью того же года США ввели свои авианосцы в Персидский залив; немногим ранее сторонники СССР в Сомали и Египте потерпели поражение — страны поменяли просоветский курс на прямо противоположный. Именно египетско-сомалийского сценария на фоне общей геополитической нестабильности опасались в Москве.

Брежнев и его ближний круг — Устинов, Андропов и Громыко — провели осенью 1979 года не одно заседание, оценивая риски и последствия ввода войск в соседнюю страну. По некоторым версиям, Устинов как глава военно-промышленного комплекса видел в войне шанс использовать простаивающую военную машину и занять промышленность заказами. Это, возможно, было на руку Андропову: вокруг фактически недееспособного генсека в то время уже шла борьба за власть, в которой Устинов не смог бы участвовать, занимаясь войной.

Последней каплей, возможно, стали американские ракеты — 12 декабря 1979 года Совет НАТО решил разместить ракетные комплексы средней дальности в пяти странах Западной Европы. В тот же день в Кремле прошло заседание Политбюро, на котором было принято решение ввести войска в Афганистан. Сверхсекретный протокол не доверили вести стенографистке, так что документ, озаглавленный «К положению в А.» написан от руки лично будущим руководителем Советского Союза, тогда секретарем ЦК КПСС Константином Черненко.

В тот же день в Кремле прошло заседание Политбюро, на котором было принято решение ввести войска в Афганистан. Сверхсекретный протокол не доверили вести стенографистке, так что документ, озаглавленный «К положению в А.» написан от руки лично будущим руководителем Советского Союза, тогда секретарем ЦК КПСС Константином Черненко.

Первой задачей войск СССР в Афганистане стало устранение непредсказуемого диктатора Хафизуллы Амина. 27 декабря в его резиденцию Тадж-Бек, роскошный дворец на окраине Кабула, вызвали советских врачей — генсеку стало плохо за обедом. Медикам удалось спасти Амина и его сотрапезников от отравления — их не предупредили, что яд в еду добавили агенты КГБ.

Пока Амин приходил в себя, к дворцу по тщательно охраняемой дороге, сквозь несколько уровней охраны подъехала бронетехника с афганскими номерами. В ней сидели сотрудники КГБ из отрядов «Зенит» и «Гром». Как только прикрытие было раскрыто, защитники дворца открыли по советским бойцам шквальный огонь, а те пошли в наступление при поддержке «мусбата» и переброшенной в Кабул роты ВДВ. Так началось вторжение в Афганистан.