Ни в Афгане, ни после я не встречал воинской части, находившейся в таких боевых условиях и при этом чуть ли не еженедельно подвергающейся обстрелам, и при всем при этом готовой выполнить любую поставленную перед ней задачу. Во время встреч на различных мероприятиях с нашими ребятами, прошедшими дорогами Афгана, услышав в ответ на вопрос «Где служил?» — «Руха, Панджшер», они, как правило, «выдавали» такие тирады типа: «Нас Рухой пугали, мол, любой „залет“ — и поедете в Панджшер на воспитание». Вот такое мнение бытовало в ограниченном континенте о нашем «бессмертном» рухинском гарнизоне! Полк вошел в историю афганской войны как часть, понесшая самые большие потери в Панджшерской операции весной 1984 года. Наша часть (несмотря на то что находилась вдалеке от взора командования 108 МСД, и награды зачастую просто по какой-то нелепой сложившейся традиции с трудом доставались личному составу полка) тем не менее дала стране реальных героев Советского Союза В. Гринчака и А. Шахворостова. Невзирая на условия, в которых жил полк, мы честно выполняли свой долг. Пусть это звучит немного пафосно, но это так.

Да простят меня ребята-саперы, если я поведаю о минной войне в Афганистане без свойственного им профессионализма. Попытаюсь доступным языком объяснить читателю, что за устройства использовали моджахеды в этой «необъявленной» десятилетней войне. Как мне рассказывали наши полковые саперы, многие мины итальянского производства были пневматического действия, то есть проезжала одна машина по мине, мина, соответственно, получала один уровень подкачки, затем вторая — еще один уровень, а вот третья или, скажем, шестая машина в колонне попадала под срабатывание взрывного механизма мины. Иначе говоря, механизм приводился в действие вот этим так называемым «подкачиванием», происходившим за счет нажатия колеса гусеницы нашей техники, и когда уровень доходил до «критической» точки — происходил взрыв. Соответственно, когда в колонне, где до начала движения щупом был проверен каждый метр маршрута, происходил подрыв, то это вызывало удивление и множество вопросов к саперам. Повторюсь, что, как мне объяснили саперы, по такой мине можно было проехать, если колесо машины не покрывало 3/4 площади мины, то есть проехал по ней, по 2/4 ее площади, — все равно, а вот следующая единица техники могла запросто подорваться. Именно минная война принесла нам в Афганистане большое количество изувеченных ребят, особенно в Панджшерском ущелье.

Это было 22-го февраля 1986 года. Мы стояли на Джалалабадской трассе. Охраняли дорогу. Это была 2-я батарея артдивизиона.

Начальство решило тот день сделать банным. В 700 метрах был источник. Там и сделали типа баню под скалой. Немного подогревали воду и в тазике мылись. Я и мои ребята первыми мылись, а вторая часть — после нас. Как только 2-я смена пошла в баню, нас со всех сторон начали обстреливать минометами, пулеметами. А нас всего восемь человек было. Оказывается, в тот день должен был пройти караван с оружием из Пакистана. Как раз возле нашей позиции пролегало ущелье.
Такая интенсивная стрельба была, что голову не могли поднять. Шесть человек на 2-х САУ начали прямой наводкой мочить духов. А я и мой напарник Изиль Киямов, если не ошибаюсь, стреляли из пулемета по каравану. Изиля, царство небесное, сильно ранило минометным осколком в сердце. Он у меня ленту держал от ДШК. Потом подоспели наши из соседней заставы — два БМП с экипажем. Изилю дали медаль посмертно, а мне — Орден Красной Звезды.

Я проходил службу на Кушке. 27 декабря 1979 года мы вошли в Афганистан, проехали Герат, потом добрались до Кандагара. В начале января вернулись в Шинданд, там поставили палатки и стали нести службу. У нас в части была полевая пекарня, но хлеб пекли ужасный — середка никогда не пропекалась. Однажды мы с другом унесли с пекарни мешок муки и сами испекли лепешки. С тех пор вся часть пекла лепешки.

Да никакой вроде истории и нет у меня. Я служил в Кандагаре. Служил заместителем начальника связи. Старший лейтенант. 1981-1983 годы. Жопа в мыле. Яйца в грязи. Вот так и служил. Служба непростая была. Как осень — так борьба с гепатитом... Эпидемия накрывала, наверное, половину бригады... Какие истории могут быть... служба на войне... вот и вся история...

Меня зовут Эдуард. Служил в Кабульской роте спецназа ГРУ. Поехали прочесывать кишлак. Там и ранило. Попал в госпиталь. Служил всего год, поэтому должен был убираться за дембелями. Но наши дембеля сообщили, что, если буду убираться за кем-то другим, зачморят. Я так и сказал, что спецназ ни за кем не убирается... мне ноги по ночам жгли, били каждый день, губу до подбородка разорвали — висела. Тогда дембеля моих погодков из других войск стали заставлять, чтобы они меня били. А они меня в туалет вызвали и сказали, что не могут своего бить. Так я себя об стенку сам бил, чтобы ТАКИХ ребят не подставлять. Потом дембеля сказали, что я их задолбал своим упрямством, но такие законы... привели какого-то дембеля и сказали: кто победит, тот и свободен. Я его положил. И убирал только за собой. А те мои погодки, что меня не хотели бить, при выводе домой оказались в моей роте случайно и на вечерней поверке за мной встали неожиданно. Были очень рады друг другу. Спасибо, что о нас не забываете, но в сюжетном угаре прошу не забывать о ПРАВДЕ.

Я не знаю, как вам объяснить, но, как я понял, мы правильно все делали. И я горжусь, что родился в СССР.